Звездолет с перебитым крылом  - Эдуард Веркин

– Но подготовиться все равно стоит, – сказал Лютер. – И чем раньше, тем лучше.

– Надо идти к ангару. Там склады.

– Надо идти. Лучше бежать.

– Возможно, не стоит…

Но они меня не услышали, побежали к дирижаблю. К ангару. Когда в ушах Ярса и Лютера грохочет смех Тыквера, голос разума не слышен. Лютер добежал первым, он десантник. А я не торопился, я знал, что на воротах замок.

Когда подошел я, Лютер уже вовсю ковырялся в замке тонким кривым щупом. Ярс разминал пальцы. После того как Лютер сломал щуп, за дело взялся Ярс.

– Сейчас я разорву его с помощью изометрии, – пообещал он.

Ярс вцепился в дужки замка и напрягся, по предплечьям и плечам пробежало несколько мышечных волн, но раньше замки делали надежно, порвать не удалось.

– Надо за долотом…

Но договорить Лютер не успел, Ярс успел выхватить «маузер» и несколько раз выстрелил. Против «маузера» замок не выстоял.

Ярослав налег на ворота ангара, сдвинул в сторону. Двери, к моему удивлению, не скрипнули, отошли мягко, точно ждали нас. В ангаре вспыхнул свет.

– Богато, – сказал Лютер.

В ангаре обнаружилось оружие, форма, амуниция, не такие, как в замке, старые. По левую руку в укладках оружие, в основном штурмовые винтовки и пистолеты-пулеметы разных модификаций, по правую боевые комбинезоны, шлемы, ботинки, броневые жилеты, легкие экзоскелеты в конце. В центре зеленые ящики с боеприпасами и почему-то кожаный желтый диван. Боевой, что ли? Лютер направился к дивану, сел. Диван скрипнул пружиной.

– Раньше их минировали, – заметил Ярс.

Лютер вскочил. Пружина скрипнула снова. Мне диван понравился, я бы перетащил его в замок, пожалуй. Вряд ли он заминирован. Я сел на диван. Он оказался необычайно хорош, нет, решительно утащу его в замок.

– Хватит рассиживаться, – Ярс пнул диван. – Время выбора оружия.

Сказал Ярс и стянул с вешалки куртку с универсальным камуфляжем, примерил.

– Реплики? – поинтересовался я.

Лютер хмыкнул.

– Настоящее, все настоящее, – заверил Ярослав. – Форма, снаряжение оружие. После войны много складов нашли, добра этого… У нас в Академии целый подвал…

Ярослав резко выхватил из укладки штурмовую винтовку, подкинул ее, поймал, ловко провернул вокруг шеи, переложил на локоть, ударил по стволу. Винтовка взлетела, быстро вращаясь, Ярослав протянул руку, поймал оружие, швырнул Лютеру.

Лютер взял винтовку, пустил ее по левой руке, затем по правой, затем поймал баланс. Несколько секунд он удерживал винтовку на вытянутой руке, затем поставил ее на ногу, подкинул. Винтовка сделала сальто с оборотами вокруг оси, Лютер ухватил ее за ствол, прижал к боку.

Разумеется, весь этот оружейный цирк меня не впечатлил. В Академии процветает гимнастика всех видов и направлений, в том числе и чрезвычайно модная в последнее время оружейная. Жонглируют оружием, придумывают разные трюки, соревнования проводят. Ярослав утверждает, что подобная гимнастика чрезвычайно полезна – вырабатывает чувство равновесия и развивает реакцию.

Я приступил к выбору. Снял с вешалки ближайший комбинезон, надел, подогнал затяжки. Затем ботинки. Комбинезон пришелся по плечу, ботинки не сразу выбрались, перемерил три пары. Посмотрел в зеркало.

Выглядел я довольно грозно. Пятнистый комбинезон, косой фиолетовый берет, высокие ботинки, ремень. Не удержался и тоже взял штурмовую винтовку. Неплохо.

Рядом возник Ярослав, одобрительно кивнул.

– К сожалению, автоматы договорились не брать, – вздохнул он и отобрал винтовку. – Только холод. Получи.

Ярослав протянул мне штык-нож в тяжелых пластмассовых ножнах, я привесил его на пояс. Ярослав кивнул еще одобрительнее, прилепил мне на левое плечо шеврон с цифрой «4».

Подошел Лютер, тоже посмотрел в зеркало. Шеврон у Лютера был на правом плече. Ярослав поморщился, оторвал шеврон Лютера, перецепил его на левое.

– Так правильно, – сказал он. – Мелочами нельзя пренебрегать. Надо продумать каждую деталь, ничего не забыть.

И Ярослав поправил шеврон у себя.

– Все по-серьезному, бойцы, – сказал командирским голосом Ярослав. – Если шеврон сорвет враг, все – конец. Умер.

– Умер… – сказал Лютер задумчиво.

– Именно, что умер. Умер до послезавтра.

Ярс ухмыльнулся, довольный случившейся шуткой.

– Война, однако, – тоже попробовал пошутить Лютер.

Дождь так и не начался.

Лес чист, и что-то в нем звенит, но не комары. Вечер, а комаров нет. А мы сидим под разбитой молнией сосной.

– Если бы был май, я собрал бы березового сока, – сказал Ярослав. – Он чрезвычайно, чрезвычайно питателен.

Ярослав воткнул штык в сосну.

– Я не хочу слышать эти жалкие камлания, – Лютер стучал обухом клинка по кремню в попытках добыть огонь. – Особенно перед костлявым ликом голодной смерти.

– И богат минералами, – добавил Ярослав.

– Ну, за день никто еще не умирал от голода, – заметил я.

Ярс и Лютер поглядели на меня со слабо сдерживаемой ненавистью. Огниво, спички, зажигалки – все это они благополучно забыли, позор на всю солнечную. Курсанты Академии, покорители пространства – ни один, ни другой не могут развести огонь и добыть пищи.

– Голод порою полезен, – продолжил я.

– Я могу голодать тридцать дней, – объявил Ярослав.

– Я могу голодать тридцать дней, десять из них вися вниз головой, – сказал Лютер.

– Я могу голодать, сидя под водой…

Они стали хвастаться, где, как и сколько может каждый из них голодать в разных средах.

– Я могу голодать, стоя на одной руке, – заявил Ярослав.

На это Лютер не нашел что ответить, спросил:

– Ты явно перегибаешь с силой рук. Зачем?

– Это ты недооцениваешь ее значение.

Ярс сжал кулак, сломал кусок кремня.

– Кремень – самый первый природный ресурс, исчерпанный человечеством, – глубокомысленно заметил Лютер. – Зачем? Рукопожатием похваляться?

Ярс возмутился и принялся рассказывать, зачем пилоту, а уж тем более десантнику сухожилия. Во-первых, десантный катер может разбиться, это направо-налево случается, особенно на Марсе, и тогда эвакуироваться придется, ухватившись за такелажные скобы другого катера. Во-вторых, один курсант с пятого чинил внешние батареи над Япетом, сорвался и провисел, держась одной рукой за штырь, почти четыре часа, пока не сняли. В-третьих, уже тысячу лет известно, что между мозговой деятельностью и тонкой моторикой рук есть прямая связь. Чем крепче пальцы и запястья, тем стабильнее нейронные связи…